Свадьба. Церемония, формы брака, облачение невесты.
Следующим этапом в жизни римской девушки была свадьба. С этим, определяющим во многом, решением было связано множество традиционных обрядов.
Обычно девушек выдавали замуж в возрасте от 15 до 18 лет; к 20-ти годам их считали уже матронами, о которых я уже упоминала в предыдущей части своего очерка. (свободнорождённая, состоящая в законном браке женщина; в широком смысле — мать семейства, почтенная женщина). Но бывали и случаи очень раннего замужества: в возрасте 7-13 лет. Лишь в дальнейшем в Риме законом был установлен минимальный брачный возраст: для девочек двенадцать, для мальчиков четырнадцать лет. Решение о женитьбе зачастую принималось родителями жениха и невесты, без ведома последней. Хотя осознанного решения девушка принять не могла в силу своего возраста, ведь «какой выбор может сделать девочка, которая еще никого и ничего не видела и еще самозабвенно играет в куклы?»
Официальной свадебной церемонии предшествовал так называемый сговор — некое обещание о переходе невесты из-под власти отца под власть будущего мужа. При этом, обязательство вступления в брак со сговором не соединялось. Данный ритуал был домашним праздником и отмечался в тесном семейном кругу: друзья и родственники участвовали в сговоре в качестве гостей, нежели свидетелей. Обряд сопровождался особыми действиями: жених одаривал невесту всевозможными подарками и надевал железное, ничем не украшенное кольцо на безымянный палец девушки.
На протяжении всей римской истории существовало 3 формы брака: confarrea tio, «купля» (coemptio) и «совместная жизнь» (usus). Но древнейший формой была именно con farreatio — торжественный брак, совершаемый главным жрецом и фламином Юпитера.
Обряд сопровождался чтением молитв и жертвоприношениями. Брак в форме «конфареации», по свидетельствам источников, был разрешён только у патрициев, а его установление приписывается Ромулу. Но данная традиция довольно-таки быстро ушла в историю. Это произошло потому, что по закону, должность верховного жреца Юпитера должен был занимать человек, не только рождённый в браке, заключённого в форме конфареации, но и сам состоящий в браке такого типа, а таковых становилось всё меньше и меньше.
Таким образом, самой распространённой формой была фиктивная «покупка невесты» женихом у её отца. Такая церемония сопровождалась следующим интересным действом: будущий муж должен был ударить монетой по весам и объявить девушку своей законной женой в присутствии пяти свидетелей. Однако, несмотря на то, что данная форма могла ассоциироваться с покупкой рабыни, церемония сопровождалась диалогом, в течение которого девушка, как и юноша, давала своё согласие на брак. Она соглашалась стать матерью детей и хозяйкой в доме. Так женщина переходила под власть мужа: она была матерью семейства и занимала по отношению к своему мужу место дочери. Эта форма брака также стала исчезать. Последнее упоминание о ней можно найти уже в половине 1 века до н.э.
Стоит отметить, что то, что мы понимаем под браком, появляется лишь у «культурных» народов в историческую эпоху, причем первоначально в форме «умыкания невест». С самого начала история Рима сопровождалась интересной легендой о похищении сабинских женщин в период правления Ромула, основание самого города Рима связано с «похищением сабинянок». Согласно легенде, Ромул, согражданам которого не хватало женщин, пригласил на праздник сабинян (соседнее скотоводческое племя, обитавшее в Центральной Италии) вместе с их семьями. Во время празднества римляне похитили незамужних сабинянок. Когда впоследствии из-за этого разгорелась война, сабинянки, ставшие к тому времени женами и матерями римлян, буквально встали между сражающимися войсками и заставили их примириться: « Тут сабинские женщины, из-за которых и началась война, распустив волосы и разорвав одежды, позабывши в беде женский страх, отважно бросились прямо под копья и стрелы наперерез бойцам, чтобы разнять два строя, унять гнев враждующих, обращаясь с мольбою то к отцам, то к мужьям: пусть не пятнают они — тести и зятья — себя нечестиво пролитою кровью, не оскверняют отцеубийством потомство своих дочерей и жен». Из данной легенды нам интересен тот факт, что римляне отнеслись к похищенным женщинам не как к военнопленным рабыням, а как к будущим жёнам и матерям их детей: «Сам Ромул обращался к каждой в отдельности и объяснял, что всему виною высокомерие их отцов, которые отказали соседям в брачных связях; что они будут в законном браке, общим с мужьями будет у них имущество, гражданство и — что всего дороже роду людскому — дети; пусть лишь смягчат свой гнев и тем, кому жребий отдал их тела, отдадут души. Присоединялись к таким речам и вкрадчивые уговоры мужчин, извинявших свой поступок любовью и страстью, а на женскую природу это действует всего сильнее». Это свидетельствует и об отношении римлян к месту и роли женщине в семье: как к доброму другу, хозяйке дома и хранительнице семейного очага. Хотя, возможно, это всего лишь легенда…
Возвращаясь к самой церемонии свадьбы, следует отметить, что она сопровождалась множеством обрядов. Назначение дня свадьбы было также не менее важным делом.
В Риме существовали подходящие и несчастливые дни. К последним, неблагоприятным датам, относились дни крупных поражений Римской империи в войнах, весь месяц март, связанный с богом войны Марсом, и май. Также к ним примыкали дни поминок умерших, как дни печали и траура.
Когда день церемонии был назначен, невеста, сняв своё девичье платье и собрав свои детские игрушки, должна была сжечь их, принеся таким образом их в жертву Ларам. Свадебное одеяние состояло из длинной туники, сотканной особым образом на станке старинного образца, плотно сотканного шерстяного пояса, символизировавшего единство будущих жены и мужа, красного платка на голове. Волосы невесте убирали с помощью особого кривого инструмента: их разделяли на шесть прядей и укладывали вокруг головы. На голову же надевали венок из цветов, собранных самой невестой, чаще всего из майорана или вербены, и накидывали желто-красное покрывало, несколько спуская его на лицо. Согласно тогдашним религиозным представлениям, головной убор, будь то убор жреца или невесты, обладал магической силой: он отгонял злых духов. На тунику надевалась палла (древнеримское женское одеяние, имевшее форму квадратного или продолговатого четырехугольного пледа, иногда с вышивкой) такого же яркого цвета, как и покрывало; жёлтой была и обувь.
В таком облачении невеста, в сопровождении своей семьи, выходила к жениху.
Сам же обряд начинался с ауспиции — птицегадания — в узком смысле — гадание по поведению птиц, действия которых делились на вестников плохих и хороших новостей. Нужно было убедиться, что боги благосклонно относятся к заключающемуся в данный момент союзу. О знамении и о его характере громко сообщали всем собравшимся. Если оно было благополучно, то церемония продолжалась подписанием документа — брачного контракта — хотя он и не был обязательным. Контракт подписывали 10 свидетелей и ставили на нём свои печати, после чего невеста произносила следующую формулу — главные слова во всей церемонии: «Где ты Гай, там и я — Гайя». Затем, сопровождающиеся громкими возгласами с пожеланиями счастья, жених и невеста соединяли свои правые руки в знак сердечного единения, и начинался пир, который длился до ночи или, по крайней мере, до вечера.
После пира начиналась вторая часть брачного церемониала: проводы невесты в дом жениха. Процессия, в которой принимали участие все приглашенные, двигалась при свете факелов под звуки флейт; невесту вели за руки двое мальчиков, обязательно таких, у которых отец и мать были в живых. Третий нёс перед ней факел, не из соснового дерева, как у всех, а из боярышника: считалось, что злые силы не могут поступиться к этому дереву, зажигали этот факел от огня очага невестиного дома. За невестой несли прялку и веретено, в качестве символов её будущей деятельности в доме мужа. Улицы, по которым шла свадебная процессия, оглашались пением насмешливых и непристойных песен. В толпу, сбежавшуюся поглазеть, пригоршнями швыряли орехи в знак того, как объясняли древние, что жених вступает теперь в жизнь взрослую и кончает с детскими забавами. Вернее, конечно, было бы сказать, что орехи являлись символом плодородия, и их разбрасывание также было неким символическим обрядом.
Подойдя к дому своего будущего мужа, невеста останавливалась, мазала двери жиром и оливковым маслом и обвивала дверные столбы шерстяными повязками, которые имели значение посвящения и освящения. Интересно заметить ещё один ритуал: молодую переносили на руках через порог, чтобы она не споткнулась. Однако даже Плутарх пишет про данную традицию! «Отчего невеста не сама переступает порог дома мужа, а ее переносят сопровождающие? Не оттого ли, что первые жены римлян были похищены и не сами вошли, а были внесены в дом?», вспоминая, видимо, вышеупомянутую легенду.
Она обращалась с молитвой к богам, покровителям ее новой брачной жизни: pronuba (лат.) – женщина-организатор (по традиции, она должна была быть замужем единственный раз) — усаживала ее на брачную постель, и брачный кортеж удалялся. На следующий день жена появлялась впервые в наряде матроны и ещё раз приносила жертвы ларам (богам-покровителям дома и семьи) и пенатам, а также получала подарки от мужа. В этот день молодая семья устраивала праздничное застолье у себя дома в кругу близких родственников и друзей.
Говоря о разводах и семейных конфликтах в Древнем Риме, стоит упомянуть законы, которые издал ещё Ромул. Он также издал несколько законов, среди которых особой строгостью отличается один, возбраняющий жене оставлять мужа, но дающий право мужу прогнать жену, уличенную в отравительстве, подмене детей или прелюбодеянии. А вот муж, продавший жену, должен быть принесен в жертву подземным богам» (т.е. предан смерти). Стоит заметить, что жена после развода в Риме, по сравнению с женщинами Востока и даже Греции, имела право получить часть имущества и даже воспитывать детей одна в материнском доме. Это свидетельствует о том, что древнеримская женщина имела достаточно прав, а иногда и ставилась в них не ниже мужчины и отца семейства.
Итак, можно сделать вывод, что для римлян брак был священным: они смотрели на него как на «слияние двух жизней», а это слияние могло быть полным только в том случае, если у супругов всё становилось общим. Разделение горя и радости мужем и женой вводило в семью принцип равенства. Однако, несмотря на это, в древнеримской семье женщина смотрела снизу вверх на своего мужа, и это неудивительно, поскольку именно он вводил её в новую жизнь, знакомил с обязанностями, рассказывал о жизни за стенами дома. Именно поэтому женщина всё же, в некоторой степени, воспринимала своего мужчину как наставника и руководителя.
Юлия Гаркушенко
