Дуэль и смерть А.С. Пушкина глазами современного хирурга
Черная речка... Место в настоящее время если и не в центре, то никак уж не на окраине Санкт-Петербурга. Сюда даже можно добраться на метро. Февральский морозный вечер. Синие сумерки. Скоро будет совсем темно. Но уйти не могу. Где-то, совсем рядом, ритмично простучали и смолкли колеса поезда. Тишина. Густой снег и деревья, обступившие довольно скромный сероватый обелиск. На этом месте погиб Александр Сергеевич Пушкин.
Патриарх советской хирургии академик Борис Васильевич Петровский в 1983 г. писал: “...следует возвращаться к проблемам, связанным с лечением выдающихся людей, память о которых живет в сердце народа ...”1. История болезни Пушкина — предмет оживленных споров литераторов, ученых, медиков.
* * *
Воскресим в памяти предысторию рокового поединка.
“Все зло в женщинах!” — упорно твердят некоторые женоненавистники. Мог ли предполагать А.С. Пушкин в феврале 1831 г., когда связывал себя узами брака с юной Натальей Гончаровой, что этот союз уже через 6 лет полностью разорит его и приведет к гибели?
Лето 1831 г. молодые Пушкины проводили в Царском Селе, и очаровательная русская красавица была представлена императрице, которая пришла в восхищение, увидев ее. Всерьез заинтересовался Натальей Николаевной и Николай I.
Вскоре Пушкин был принят на государственную службу в министерство иностранных дел, а в декабре 1833 г. ему было пожаловано звание камер-юнкера (“что довольно неприлично моим летам”, — писал поэт). С этого момента Александр Сергеевич в сопровождении жены принужден был присутствовать на балах, маскарадах и других увеселительных мероприятиях, проводимых при дворе.
Николай I слыл чрезвычайно любвеобильным мужчиной. Для придворных красавиц было счастьем понравиться монарху и ответить ему взаимностью.
По словам П.Е. Щеголева, “при дворе было много прелестных и красивых женщин, но и среди них жена поэта с ее блистательной красотой занимала одно из первых, если не первое место”3. Тонкий ценитель женской красоты А.И. Тургенев после приема в Зимнем дворце по случаю именин Николая Павловича отметил, что Н.Н. Пушкина была там, несомненно, первая по красоте и туалету.
С 1834 г. Николай Павлович начинает играть роль поклонника, кавалера и “рыцаря” Натальи Николаевны. “Двору хотелось, чтобы Н.Н. танцевала в Аничкове, и поэтому я пожалован в камер-юнкеры”, — записал Пушкин в своем дневнике. Современник Пушкина П.И. Бартенев пишет: “Сам Пушкин говорил Нащокину, что царь, как офицеришка, ухаживает за его женою: нарочно по утрам по нескольку раз проезжает мимо ее окон, а ввечеру на балах спрашивает, отчего у нее всегда шторы опущены”4. Естественно, все это вызывало ревность Пушкина. “Не кокетничай с царем”, “твои кокетственные отношения с соседом”, — и другие подобные замечания в его письмах жене дошли до нашего времени.
Пушкина тревожили и отношения его жены с приемным сыном голландского посланника бароном Жоржем Дантесом-Геккерном.
Жорж Дантес, по национальности француз, родился в Кольмаре 5 февраля 1812 г. в семье барона Жозефа-Конрада Дантеса, владельца крупного имения, депутата французского парламента. Жорж получил первоначальное образование в колледже, а затем окончил Бурбонский лицей в Париже. В 1829 г. он принят в военную школу Сен-Сир, однако вскоре Дантесу пришлось покинуть ее, так как во время Июльской революции 1830 г. находился в составе войск, защищавших Карла Х. После изгнания короля и прихода новой власти Жорж решил уехать из Франции и искать счастья в другой стране.
Его выбор пал на Россию, где Дантес имел родственников из знатного рода Мусиных-Пушкиных. Последние отнеслись к нему довольно холодно, как к бедному родственнику. Однако фортуна улыбнулась ему. В мастерской художника Брюллова Жоржа заметил сам император Николай Павлович, которому вначале понравилась красивая фигура молодого француза, а затем и его убеждения (Дантес оставался преданным сторонником Бурбонов). На военную службу Дантес попал по личному распоряжению монарха. Князь А.В. Трубецкой вспоминал, что “в 1834 г. император Николай собрал однажды офицеров Кавалергардского полка и, подведя к ним за руку юношу, сказал: “Вот вам товарищ. Примите его в свою семью... Этот юноша считает за большую честь для себя служить в Кавалергардском полку; он постарается заслужить вашу любовь и, я уверен, оправдает вашу дружбу”. Это и был Дантес”5. Рекомендация императора обеспечила безвестному и небогатому французу весьма выгодное положение в придворном Петербурге. Его охотно принимали влиятельные вельможи.
На службе поручик Дантес не проявлял большого усердия. По данным полкового архива, Дантес “оказался не только весьма слабым по фронту, но и весьма недисциплинированным офицером”. Из полкового приказа от 19 ноября 1836 г. явствует, что он “неоднократно подвергался выговорам за неисполнение своих обязанностей, за что уже и был несколько раз наряжаем без очереди дежурным при дивизионе”6. За три года службы в полку поручик Дантес получил 44 взыскания! Тем не менее некоторые сослуживцы очень любили его за беззаботный нрав.
С 1834 г. Дантес стал появляться в обществе с голландским посланником бароном Луи Геккерном, хитрым и искусным дипломатом, мастером интриг, которого не очень любили в Петербурге. Разница в возрасте между Дантесом и Геккерном была сравнительно небольшой (Луи Геккерн был 1792 года рождения). Поэтому многие были удивлены, когда в мае 1836 г. Геккерн усыновил Дантеса. Жорж Дантес принял имя, титул и герб барона Геккерна и стал наследником всего его имущества. Секрет этого усыновления объясняется гомосексуальной связью “отца” и “сына”. Однополчанин и друг Дантеса князь А.В. Трубецкой впоследствии вспоминал о сослуживце: “За ним водились шалости, но совершенно невинные и свойственные молодежи, кроме одной, о которой, впрочем, мы узнали гораздо позднее. Не знаю, как сказать: он ли жил с Геккерном или Геккерн жил с ним...”7. На гомосексуальную связь между Луи Геккерном и Дантесом также намекал в своем донесении Меттерниху австрийский посол в России граф Фикельмон8.
Молодой, красивый, высокий и стройный Жорж Дантес, по словам А. В. Трубецкого, имел огромный успех у дам высшего света.7 В феврале 1836 г. на балу у сицилийского посланника все гости обратили внимание на неумеренные ухаживания “модного кавалергарда” за женой поэта. Прошло некоторое время, и Наталья Николаевна всерьез увлеклась красивым французом. Обоим в 1836-м было по 24 года, они были молоды, беспечны. “Мне с ним весело, он мне просто нравится”, — говорила Наталья Николаевна. Дантес открыто ухаживал за ней на балах, приезжал к Пушкиным, и Александр Сергеевич, возвращаясь домой, порою заставал их вдвоем за беседой; через горничную Лизу они обменивались записками. По мнению П.Е. Щеголева, “Наталья Николаевна была увлечена серьезнее, чем Дантес... доминировал в любовном поединке Дантес: его искали больше, чем искал он сам”9. “Он смутил ее”, — говорил Пушкин своим друзьям.
Отношения Натальи Николаевны и Дантеса были на виду у всех, о них сплетничали, их обсуждали, над поэтом открыто и за глаза подсмеивались.
4 ноября 1836 г. А.С. Пушкин получил по городской почте циничный пасквиль — патент на звание рогоносца в виде пародии на орденскую грамоту. Вот его содержание:
“Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д.Л. Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютером великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена. Непременный секретарь граф И. Борх”.
В тот же день несколько знакомых Пушкина передали ему полученные ими в двойных конвертах такие же дипломы на его имя. Авторы пасквиля намекали не только на отношения жены Пушкина с Дантесом, о чем знали практически все, но и на связь Николая I с Натальей Николаевной. По содержанию пасквиля Пушкин выбирался в коадъютеры, или помощники, к Д.Л. Нарышкину. Последний считался знаменитым рогоносцем, ибо его супруга Марья Антоновна была в долголетней связи с покойным императором Александром I. Этот скрытый намек на царя Пушкин понял сразу.
Но кто же автор анонимного письма?
Лицейский друг Пушкина М.Л. Яковлев, возглавлявший типографию императорской канцелярии и хорошо разбиравшийся в сортах бумаги, дал заключение, что “бумага иностранной выделки” и должна принадлежать какому-нибудь посольству. Опираясь на экспертизу М.Л. Яковлева, Пушкин сделал для себя вывод: оскорбительное письмо исходило из голландского посольства, а автор его — известный интриган и недруг Александра Сергеевича барон Луи Геккерн. Поэт умер с убежденностью в этом. Но, очевидно, вывод Пушкина был не совсем верен.
Кроме Геккерна подозрения падали на министра народного просвещения графа Уварова, жену министра иностранных дел графиню Нессельроде, князей Гагарина и Долгорукова. Двое последних являлись друзьями Луи Геккерна и, предполагают, были с ним в интимных отношениях.
В Санкт-Петербурге репутация голландского посланника была незавидна, многие добропорядочные граждане избегали знакомства с ним. Барон Геккерн был окружен преимущественно молодыми аристократами, с которыми находился в отношениях “неестественной интимности”. Среди них ему легко было найти физических исполнителей своих замыслов.
В 1863 г. в брошюре А. Аммосова “Последние дни жизни и кончина А.С. Пушкина”, которую автор писал со слов секунданта Пушкина К.К. Данзаса, уверенно утверждается, что автором пасквиля был князь Долгоруков, а писал он на бумаге князя Гагарина, у которого жил на квартире, и, очевидно, с его ведома. И Гагарин, и Долгоруков в 1863 г. были еще живы и публично в печати категорически отвергли свое участие в написании пасквиля.
Спустя 90 лет после смерти Пушкина, в 1927 г., судебный эксперт ленинградского уголовного розыска А.А. Сальков по инициативе П.Е. Щеголева произвел графическую экспертизу почерков автора двух сохранившихся экземпляров анонимного письма и подлинных писем всех подозреваемых лиц. Приводим вывод исследования:
“...я, судебный эксперт, Алексей Андреевич Сальков, заключаю, что данные мне для экспертизы в подлинниках пасквильные письма об Александре Сергеевиче Пушкине в ноябре 1836 г. написаны несомненно собственноручно князем Петром Владимировичем Долгоруковым”.
Вывод А.А. Салькова в дальнейшем подтвердили эксперты-криминалисты В.В. Томилин и М.Г. Любарский.
Однако многие пушкиноведы, и в том числе П.Е. Щеголев, допускают, что Долгоруков являлся лишь физическим автором письма, замысел же его мог принадлежать Геккерну, с которым Долгоруков и Гагарин были в близких отношениях.
* * *
Получив пасквиль, Пушкин немедленно (5 ноября) направил Дантесу письменный вызов на дуэль (вызывать на поединок царя было бы нелепо, а подозрение на Геккерна как автора пасквиля у Александра Сергеевича возникло позднее, после встречи с М.Л. Яковлевым). Своему секунданту Сологубу смертельно обиженный Пушкин дал наказ об условиях дуэли: “Чем кровавее, тем лучше”.
Вызов на дуэль вначале попал в руки Луи Геккерна, который, не скрыв от приемного сына самого факта вызова, не сообщил, однако, ему всего содержания резкого письма, а явился к Пушкину и попросил двухнедельной отсрочки для сына от поединка. Жуковский, Сологуб, Загряжская и другие друзья и родственники Пушкина приложили все силы для того, чтобы расстроить дуэль. Не хотели дуэли, естественно, и Геккерн с Дантесом. Они предприняли своеобразный ход: постарались уверить Александра Сергеевича, что посещения дома Пушкиных и записки Дантеса относились не к Наталье Николаевне, а к ее старшей сестре (1808 года рождения) Екатерине Гончаровой, фрейлине царского двора, жившей в одной квартире с семьей поэта и действительно без памяти влюбленной в Жоржа Дантеса. Поверил ли в это Александр Сергеевич — неизвестно, но, под давлением своих друзей, вызов он взял обратно, не изменив, однако, своего отношения к отцу и сыну Геккернам.
Обстановка в квартире Пушкиных на набережной Мойки перед свадьбой Екатерины Николаевны и Жоржа Дантеса была чрезвычайно сложной и драматичной. Семья и близкие раскололись на два враждебных лагеря. Екатерина была влюблена в Жоржа и не только защищала, но и боготворила его (кстати, она была верна ему до конца своей очень короткой жизни, уехала вслед за разжалованным после дуэли Дантесом за границу, родила ему троих дочерей и сына и умерла в 1843 г. от родильной горячки). Наталья Николаевна испортила отношения со старшей сестрой, всячески отговаривая ее от брака. Между ними возникали ссоры. Екатерина упрекала младшую сестру в скрытой ревности.
Пушкин ненавидел будущего мужа Екатерины, приготовления к свадьбе приводили его в неистовство. Временами у него возникали сильнейшие вспышки гнева. Жившая в квартире Пушкиных другая сестра Натальи Николаевны, Александра, девушка очень скромная, умная и одаренная, была целиком на стороне Александра Сергеевича и всячески поддерживала его. Она нежно заботилась о своих маленьких племянниках, помогала Пушкину материально. По мнению недругов Александра Сергеевича, Пушкин был с нею близок; более того, они предполагают, что и дуэль состоялась из-за нее.
Венчание Екатерины Николаевны и Жоржа Дантеса-Геккерна состоялось в Санкт-Петербурге 10 января 1837 г. Александр Сергеевич на нем не присутствовал, Наталья Николаевна уехала домой сразу после службы. После свадьбы молодые Геккерны (Жорж и Екатерина) жили в голландском посольстве; дом Пушкиных по настоянию Александра Сергеевича был для них закрыт.
Лютые враги, отец и сын Геккерны, с одной стороны, и А.С. Пушкин, с другой, поневоле оказались близкими родственниками. На людях они церемонно кланялись, но родственных отношений не поддерживали. Однако в свете, на балах Жорж и жена Пушкина продолжали видеться, причем Дантес демонстративно восхищался Натальей Николаевной, не сводил с нее влюбленных глаз, находился постоянно рядом, в общем, играл на людях роль страстно влюбленного в нее человека.
25 января 1837 г. Пушкин получил новое анонимное письмо. В нем сообщалось о только что состоявшемся тайном свидании Натали с Дантесом. Александр Сергеевич тотчас же показал письмо жене и решительно потребовал объяснений. Та призналась, что свидание с Жоржем действительно состоялось на квартире их общей знакомой Идалии Полетики в кавалергардских казармах. По версии Натали, встреча оказалась хитростью Дантеса, который якобы заманил ее на квартиру под угрозой самоубийства, но она твердо заявила, что “останется навек глуха к его мольбам”.
После такого признания жены Александр Сергеевич в ночь с 25 на 26 января написал предельно резкое письмо Геккерну-отцу, называя его “сводником” и сравнивая с “развратной старухой”. Заключенный с Екатериной Николаевной брак Пушкин назвал “делом змеиной хитрости двух негодяев, связанных пороком”. Одновременно были высказаны и другие оскорбления в адрес Дантеса. Дуэль стала неизбежной.
Утром 26 января письмо было отправлено Геккернам, а уже вечером к Пушкину явился атташе французского посольства виконт Д’Аршиак с вызовом на поединок от Жоржа Дантеса. Пушкин принял вызов. По дуэльным обычаям, ввиду тяжести оскорбления, поединок должен был состояться “в кратчайший срок” и он действительно произошел уже на следующий день.
* * *
Говоря о причинах последней дуэли Пушкина, необходимо также отметить одно обстоятельство. По данным Т.Г. Цявловской, Александр Сергеевич был инициатором 15 дуэлей, из которых состоялись 4, а остальные закончились примирением сторон, преимущественно под влиянием друзей Пушкина. Поэт имел репутацию опытного и чрезвычайно опасного дуэлянта. Он отлично стрелял из пистолета и в течение всей жизни регулярно тренировался в стрельбе; для укрепления мышц руки постоянно носил тяжелую трость и применял специальные упражнения.
Александр Сергеевич дрался на дуэли 4 раза! Причиной первой дуэли была острая эпиграмма юного Пушкина на его лицейского товарища Вильгельма Кюхельбекера. Во время поединка первым выстрелил Кюхельбекер и промахнулся настолько, что попал в фуражку стоявшего в стороне секунданта (Антона Дельвига). Александр рассмеялся, отказался от своего выстрела и больше не ссорился с “Кюхлей”, более того, они стали затем друзьями на всю жизнь.
Вторая дуэль, вызванная ссорой за карточным столом, состоялась в 1821 г. близ Кишинева. Пушкин стрелялся с офицером Зубовым. Пушкин принес на поединок черешню и, пока в него целились, выбирал спелые ягоды и выплевывал косточки. После неудачного выстрела противника Пушкин стрелять отказался. По данным Государственного музея А.С. Пушкина в Москве, Александр Сергеевич в 1822 г. дрался на дуэли с командиром 33-го егерского полка полковником С.Н. Старовым.
Поединок с Дантесом был четвертым в жизни Пушкина. Но вспомним, что в ноябре 1836 г. усилиями друзей была расстроена дуэль с тем же Дантесом, а незадолго до этого Пушкин посылал вызов за неловкую реплику в разговоре с Натальей Николаевной своему царскосельскому знакомому графу Сологубу. И ту дуэль также удалось расстроить.
Везение не могло продолжаться бесконечно. Пушкин неумолимо приближался к своей гибели. Символично, что еще в ранней молодости гадалка предсказала ему гибель от руки белокурого человека.
И вот пришел этот трагический день — среда, 27 января 1837 г. (8 февраля по новому стилю).
Несмотря на предстоящий поединок, Александр Сергеевич не изменил себе и провел утро за литературной работой. В последний раз он сидел за своим письменным столом и сосредоточенно писал, опуская гусиное перо в чернильницу с бронзовой статуэткой негра. В то время он работал над “Историей Петра Великого”.
Писательнице А.О. Ишимовой он отправил письмо: просил перевести для своего любимого детища — журнала “Современник” — две пьесы Барри Корнуолла: “...переведите их как умеете — уверяю вас, что переведете как нельзя лучше. Сегодня я нечаянно открыл вашу Историю в рассказах и поневоле зачитался. Вот как надобно писать!” Это было последнее письмо А.С. Пушкина.
Дуэль готовилась втайне от семьи и друзей. О ней знал лишь очень узкий круг лиц. Пушкин, во-первых, опасался, что при разглашении тайны поединку могут помешать его близкие друзья, а он жаждал удовлетворения, и, во-вторых, дуэли в России были запрещены указом Петра I от 14 января 1702 г. По закону все участники поединка, включая секундантов и даже врачей, подлежали суровому наказанию.
Пушкин вначале намеревался взять в секунданты иностранного подданного — служащего английского посольства Мегенса, но тот отказался, и уже в день дуэли, 27 января, Александр Сергеевич обратился к своему однокашнику по Лицею подполковнику Константину Карловичу Данзасу.
Данзас был заслуженным офицером, отмеченным наградами, имевшим боевые ранения (он носил руку на перевязи после тяжелого ранения плеча в Турецкую кампанию). Пушкин справедливо полагал, что за участие в дуэли Данзас не будет наказан строго. Действительно, наказание ограничилось двумя месяцами гауптвахты.
Поскольку мы затронули этот вопрос, уместно будет, забегая вперед, остановиться на наказаниях, примененных к другим участникам дуэли. Секундантом Дантеса был атташе французского посольства виконт Д’Аршиак. Сразу после дуэли он был срочно отправлен своим послом из России в Париж, якобы с депешей, и таким путем счастливо избежал ареста и суда.
Поручик Дантес после дуэли был арестован, содержался в Петропавловской крепости и по решению военного суда “за вызов на дуэль и убийство на оной камер-юнкера Пушкина” был лишен чинов и разжалован в рядовые. Однако Николай I, как мог, смягчил приговор и выслал Геккерна-младшего из России, что было исполнено 19 марта 1837 г.
Барон Геккерн-Дантес сделал во Франции неплохую карьеру, став в дальнейшем сенатором, мэром Сульца, кавалером ордена Почетного легиона. Он прожил очень долго и умер в возрасте 83 лет. Однако воспоминания молодости и содеянное убийство всю жизнь не давали ему покоя. Одно лишь упоминание имени Пушкина вызывало на его лице судорогу. Старый зеленый мундир с красным воротником, правый рукав которого был изодран и хранил следы запекшейся крови, напоминал ему о трагическом происшествии молодости и невольно совершенном жутком злодеянии.
“Убийца Пушкина” — так иногда называли во французской печати его, известного в стране человека, сенатора, и эти слова жгли, терзали его. Волею судьбы уже в немолодом возрасте на одной из улочек Парижа он случайно встретился с Натальей Николаевной Пушкиной-Ланской, вторично вышедшей замуж. Они сразу узнали друг друга и оба пришли в неописуемое замешательство, но быстро овладели собой и прошли мимо, не проронив ни слова.
Не подлежит сомнению, что если бы Пушкин остался жив, его бы наказали суровее всех других участников поединка. Существует версия, что Александр Сергеевич втайне надеялся на то, что после дуэли, в случае благоприятного исхода, он будет вновь отправлен в ссылку в Михайловское, уедет туда вместе с женой и детьми и целиком отдастся литературной работе.
Дело на Александра Сергеевича Пушкина действительно завели, и в решении военно-судной комиссии сказано: “Преступный поступок камер-юнкера Пушкина, подлежащего равному с Геккерном наказанию... по случаю его смерти предать забвению”.
Есть еще один наказанный человек, хотя и не участвовавший в поединке, но возможно, самый главный виновник разыгравшейся драмы. Интриган Геккерн-отец после дуэли оказался в немилости у царя и вскоре был отозван из России.
Следует заметить, что секундант Пушкина Данзас никогда не был другом Александра Сергеевича и даже внутренне был чужд ему. Он не пытался ни расстроить поединок, как это сделали, к примеру, в ноябре 1836 г. Жуковский и другие друзья поэта, ни смягчить его условия. Вместе с секундантом противника Д’Аршиаком он пунктуально занялся организацией дуэли a outrance, то есть до смертельного исхода.
То, что Данзас не расстроил дуэль и не сохранил таким образом жизнь великому поэту России, ему не могли простить до последних своих дней товарищи по Лицею. Ссыльный декабрист Иван Пущин негодовал: “Если бы я был на месте Данзаса, то роковая пуля встретила бы мою грудь…”
Около 14 часов секундантами были окончательно выработаны условия поединка, которые были записаны на французском языке (оба экземпляра подлинника сохранились до наших дней). Дуэль была намечена за чертой Санкт-Петербурга, на Черной речке, вблизи комендантской дачи.
Секунданты вышли из саней и отправились вперед для осмотра местности. Площадку для дуэли они выбрали в полутораста саженях от комендантской дачи, в небольшой березовой роще, которая частично сохранилась до сегодняшних дней.
Погода в тот день была ясная, морозная (-15 С), дул довольно сильный ветер. Солнце клонилось к закату, красными, кровавыми красками обагряя притихшую, нетронутую снежную целину. А снега в ту зиму выпало так много, что секунданты утопали по колено в нем, вытаптывая тропинку для дуэлянтов. Глубокий снег не позволил отмерить широкие шаги, и это усугубило условия поединка, уменьшив расстояние между противниками.
Закутавшись в медвежью шубу, Александр Сергеевич сидел на снегу и отрешенно взирал на приготовления. Что было в его душе, одному богу известно. Временами он обнаруживал нетерпение, обращаясь к своему секунданту: Все ли, наконец, кончено? Его соперник поручик Дантес, высокий, атлетически сложенный мужчина, прекрасный стрелок, был внешне спокоен. Психологическое состояние противников было разным: Пушкин нервничал, торопился со всем скорее покончить, Дантес был собраннее, хладнокровнее.
Условия поединка носили суровый, беспощадный характер:
1. Противники становятся на расстоянии 20 шагов друг от друга и 5 шагов (для каждого) от барьеров, расстояние между которыми равняется 10 шагам.
2. Вооруженные пистолетами противники, по данному знаку, идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьера, могут стрелять.
3. Сверх того, принимается, что после выстрела противникам не дозволяется менять место, для того чтобы выстреливший первым огню своего противника подвергся на том же самом расстоянии.
4. Когда обе стороны сделают по выстрелу, то, в случае безрезультатности, поединок возобновляется как бы в первый раз: противники становятся на то же расстояние в 20 шагов, сохраняются те же барьеры и те же правила.
5. Секунданты являются непременными посредниками во всяком объяснении между противниками на месте боя.
6. Секунданты, нижеподписавшиеся и облеченные всеми полномочиями, обеспечивают, каждый за свою сторону, своей честью строгое соблюдение изложенных здесь условий.
Таким образом, исходя из условий дуэли, только смерть или тяжелое ранение одного из противников прекращали поединок.
Использовались гладкоствольные, крупнокалиберные дуэльные пистолеты системы Лепажа, с круглой свинцовой пулей диаметром 1,2 см и массой 17,6 г. Сохранились и экспонируются в музеях запасная пуля, взятая из жилетного кармана раненого Пушкина, и пистолеты, на которых стрелялись Пушкин с Дантесом. С расстояния 10 шагов (около 6,5 м) таким отличным стрелкам, как Пушкин и Дантес, промахнуться было практически невозможно.
* * *
Продолжение следует...
Михаил Иванович Давидов — доцент Пермской медицинской академии. Многие годы занимается изучением обстоятельств гибели Пушкина, Лермонтова и других русских писателей. Публиковался в журналах “Москва”, “Урал”.
