На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

History

233 подписчика

Люди севера: поэзия и искусство викингов

Воинское искусство одно из основных направлений во времена эпохи викингов. Снова и снова мы читаем о чудесах силы и ловкости и о популярности состязаний, которые требовали всех этих качеств. Например, борьба требовала огромной физической силы наряду с ловкостью и хитростью; в плавании скорость ценилась меньше, чем умение утащить врага на дно и держать его под водой, пока тот не потеряет сознание, не испытывая при этом необходимости самому глотнуть свежего воздуха. Очевидно, что все эти навыки могли пригодиться в сражениях на земле или на море, и чем больше насилия было в таких спортивных соревнованиях, тем больше они нравились публике. Даже сравнительно безобидная игра в мяч нередко бывала очень грубой и часто кончалась дракой или кровной местью.

Агрессивность викингов нередко подогревалась тем фактом, что честь воина зачастую зависела от успеха в таких состязаниях. Это касалось даже лошадиных боев, которые пользовались такой популярностью в Норвегии и Исландии: чем более ожесточенно жеребец лягался и кусался, тем больше славы выпадало на долю его владельца. Лошадиные бои были очень древним видом спорта: первоначально они могли быть частью культа бога плодородия Фрейра, и в более недавние времена в Норвегии их связывали с праздником урожая.

Однако было бы неправильно думать, что скандинавы ценили только физическую силу и грубые виды спорта. Напротив, считалось, что идеальный человек должен владеть многими интеллектуальными, словесными и художественными талантами. Ярл Рёнгвальд Оркнейский с Оркнейских островов (правил 1136—1158) мог похвалиться девятью разнообразными способностями; все они достаточно традиционны и постоянно приписываются легендарным или историческим героям:

«Известны мне девять искусств: умело играю в «тавлеи», редко не хватает мне рун, читать и ковать я умею, на лыжах скольжу по земле, луком владею, грести я умею, мне оба искусства не чужды — и песня поэта, и арфы игра».

Первым в списке Ронгвальда стоит умение играть в «тавлеи». Этот достаточно туманный термин относится к любой игре, в которую играли на размеченной доске плоскими круглыми фишками, а иногда и костями. Часто название этой игры переводят как «шашки», однако такой перевод вводит в заблуждение — современные шашки появились в Европе только в самом конце Средневековья. У древних скандинавов имелось множество названий таких игр, так что можно думать, что существовали различные варианты «тавлей», однако из текстов трудно составить представление о том, как в них играли.

Обычно говорят, что шахматы были неизвестны в Северной Европе примерно до 1200 года, так что упоминания о шахматах в эпоху викингов — анахронизм. Однако костяная фигурка, недавно обнаруженная в Йорке, по форме очень похожа на арабскую шахматную ладью, в то время как орнамент на ней говорит о том, что это скандинавская работа эпохи, предшествующей норманнскому завоеванию. Было бы вполне естественно, если бы викинги благодаря своим контактам с арабским миром познакомились с этой игрой раньше, чем другие европейцы.

Как мы уже видели, Ронгвальд гордился и тем, что его почти никогда не подводит знание рун, что открывает для нас многие аспекты скандинавской культуры, где использование рун имело как магическое, так и практическое значение. Ранние германские надписи на этом алфавите, почти всегда краткие и загадочные, видимо, являются религиозными или магическими формулами. К эпохе викингов рунический алфавит был сокращен с 24 до 16 букв и его свободно использовали для обычных мирских целей (то есть, например, для того, чтобы написать имя владельца на каком-нибудь ценном предмете). Однако во многом древняя мистическая аура рун еще сохранялась. Поэты говорили, что руны «произошли от божественных сил», а согласно мифологическим текстам, они были открыты самим Одином — ценой многих страданий.

В другой эддической поэме говорится, что одна валькирия научила Сигурда Убийцу Дракона использовать руны в качестве магических знаков: чтобы одержать победу, нужно было вырезать их на рукояти меча и дважды — имя Тюра (древнего бога войны); чтобы помочь рожающей женщине, следовало написать одни руны на ее ладонях, обвязать другие вокруг ее рук и ног и молиться богиням. Однако даже тут нам не говорят определенно, что именно нужно написать. Возможно, речь шла всего о нескольких буквах, символизировавших сверхъестественные силы, к которым обращались за помощью.

Слова Ронгвальда заставляют думать, что он имел в виду именно эту языческую магическую традицию и хотел сказать: «Я всегда могу припомнить какое-нибудь руническое заклинание, которое поможет мне в беде», а не просто «я выучил алфавит».

Однако руны часто использовали и в повседневной жизни, особенно для того, чтобы вырезать надписи на памятных камнях. Этим искусством также можно было гордиться.

Далее Ронгвальд говорит, что умеет «ковать». Этим словом называлась не только любая работа по металлу, но и резьба по дереву, плотницкое искусство, резьба по кости и различные другие ремесла. Конечно, было много ремесленников-специалистов, которые зарабатывали себе на жизнь своим ремеслом, и высокое техническое совершенство многих предметов эпохи викингов говорит о том, что они изготовлены именно специалистами. Но и обычные крестьяне и воины могли работать по металлу и по дереву для домашних нужд или просто в качестве приятного времяпрепровождения.

Искусством слова викинги дорожили: из двух последних дарований Ронгвальда — поэзии и игры на арфе — первое, конечно, было более ценным. Искусный поэт, оказавшись при дворе короля и сочиняя утонченные поэмы, восхваляющие его победы, мог разбогатеть: его награждали кольцами, оружием или другими подарками.

Однако такие полупрофессиональные поэты были не единственными, кто умел писать стихи: многие могли слагать восьмистишия. В них викинг вспоминал о минуте торжества или об опасности в сражении, угрожал, насмехался или проклинал врага, восхвалял девушку, скорбел о смерти друга или предсказывал свою собственную гибель. Характерными чертами таких стихов было строгое соответствие жестким правилам метрики, сложные схемы аллитераций (начальной рифмы, созвучия начальных звуков в ключевых словах строки), ассонанса и внутреннего ритма и стиль, в котором люди и вещи обозначались с помощью традиционных, прежде всего мифологических, намеков. Такую поэзию называют «скальдической» (от слова skald — «придворный поэт»). Воспринимать скальдическую песнь довольно трудно. У неё необычный порядок слов, простирающийся вплоть до того, что два и более предложения могли быть переплетены между собой.

Стихотворство скальдов наиболее характерное и значимое явление духовной жизни Скандинавии эпохи викингов. Поэзия этой поры характеризуется употреблением кеннингов, специфических метафорических оборотов и выражений, в которых обозначаемое понятие передаётся при посредстве других понятий, смежных или противоположных. Такие кеннинги применялись не одними скальдами, они встречаются как в англосаксонской поэзии, так и у скандинавов в песнях “Старшей Эдды”. Кеннинг мог быть относительно простым (двучленным), типа “дорога китов”, что означает “море” или “ясень битвы” — “воин”, или более сложным, как, например, “лебедь пота шипа ран”, т.е. “ворон”, ибо “шип ран” — это “меч”, а “пот меча” — “кровь”; но кеннинг мог быть и ещё более распространённым, четырёх-, пяти- и даже семичленным.

Но то, что для нас представляет трудно решаемый ребус, очевидно, было доступно пониманию норманнов эпохи викингов и вызывало у них эстетическое наслаждение. Традиция приписывает создание скальдического стиля легендарному поэту Браги Старому, хотя вполне возможно, что скальдическая поэзия приобрела новые черты, впоследствии ей присущие, ещё задолго до него. По преданию, Браги была создана первая скальдическая drapa – “хвалебная песнь”, которая спасла ему жизнь, умилостив разгневанного конунга. Браги в качестве «первоскальда» был обожествлён и включён в число асов. Не сохранилось ни одного имени поэта до Браги, тогда как, начиная с него, мы знаем имена сотен скальдов. Видимо, именно в это время возникает понятие авторства применительно к скальдической песне.

Гораздо более древней и простой была эддическая поэзия (по названию рукописи, в которой она содержалась), хотя из этого не следует, что все дошедшие до нас образцы эддической поэзии одинаково древние. Эддические поэмы представляют собой анонимные повествования, диалоги или собрания пословиц и религиозных преданий. Сюжеты поэм происходят в основном из мифологии или из легенд о древних германских героях и часто находят близкие соответствия в сценах, популярных в искусстве.

В то время как героические песни «Старшей Эдды» почти всегда трагичны, мифологические предания гораздо более разнообразны — от живых рассказов о встречах Тора с великанами или чудовищами до личной трагедии (смерть Бальдра) или трагедии космической — Гибели богов. В других песнях вообще нет сюжета — это своего рода антологии житейской мудрости. В общем и целом, мало что прямо связывает эти поэмы с религиозным культом язычества; они предназначены для развлечения, а не для поклонения.

Поэзия, будь то эддическая или скальдическая, видимо, была не единственным литературным развлечением при княжеском дворе. Хорошо известна история о том, как один бедный исландец прибыл к королю Харальду Хардраду:

«Конунг спросил его, не сведущ ли он в чем-нибудь, и тот ответил, что знает саги. Тогда конунг сказал, что возьмет его к себе, но он должен всегда рассказывать саги, кто бы его ни попросил. Исландец согласился. Он завоевывает расположение дружинников конунга, они дарят ему одежду, а конунг дарит ему оружие».

К Рождеству исландец приуныл и признался, что рассказал уже все истории, которые знал, за исключением одной, которую не станет и пытаться рассказывать, — историю о путешествиях самого короля Харальда в Византию и Святую Землю. Король попросил его рассказать эту историю небольшими порциями за 12 дней Рождества, поскольку «большие пиры будут на Рождестве, и мало будет времени сидеть и слушать». В конце концов, королю понравилась история исландца, и он спросил, где тот ее услышал. Исландец ответил, что выучил ее постепенно, каждый год приезжая на альтинг в Исландии, от одного из бывших товарищей Харальда. Король наградил исландца множеством дорогих товаров, и он разбогател.

Хотя эта забавная история была записана только в XIII веке, она, возможно, вполне точно отражает обычаи XI века. Однако у нас нет достаточно данных о том, ценилось ли умение публично рассказывать саги уже в начале эпохи викингов. Домашнее сказительство, безусловно, должно было существовать: люди знали свою генеалогию, помнили множество историй о предках, обменивались новостями, передавали друг другу остроумные высказывания и талантливые стихи (видимо, вместе с каким-то рассказом, объяснявшим, в чем «соль» стихотворения или афоризма). Свойственная викингам забота о личной славе прежде всего способствовала тому, что подвиги отдельных людей сохранялись в памяти. Особенно, конечно, это касалось королей и великих воинов.

Рассказ о приятных сторонах жизни викингов оказался бы неполным без упоминания о пирах и попойках, которые были едва ли не любимым их времяпрепровождением. В основном пиры проходили осенью и зимой (когда мясо и эль были наиболее доступны и меньше всего было работы на ферме) и длились иногда по нескольку дней. Помимо сезонных религиозных праздников, таких, как день зимнего солнцестояния, проходили свадебные и погребальные пиры, а также пиры в честь вступления в наследство, своего рода продолжение погребального пира, хотя нередко они устраивались через много месяцев после самих похорон.

Неотъемлемой составляющей церемонии вступления в наследство была не еда, а выпивка. В Норвегии в начале IX века существовал обычай, согласно которому наследник короля или ярла не мог сесть на трон своего отца и полновластно распоряжаться наследством до того, как поднимет торжественный тост, стоя и принося при этом обет исполнить какой-либо славный подвиг. Такие обеты часто упоминаются: иногда их приносили, держа в руках какой-либо особенный рог для питья, или стоя одной ногой на особой доске или камне; иногда клятву приносили несколько человек, которые соревновались друг с другом в смелых обещаниях.

Сохранились описания различных питейных церемоний. Напиток держали в большом общем сосуде, из которого его разливали в роги. Иногда гостей обносили одним большим рогом и каждый гость должен был осушить его и произнести тост; после этого рог снова наполняли и передавали соседу. Иногда подавали один рог двоим мужчинам или мужчине и женщине, а иногда у каждого гостя был свой рог.

Праздники, как мы уже говорили, длились по многу дней. В промежутках между едой и питьем люди проводили время, пробуя все популярные развлечения — борьбу, разные испытания силы, скачки, чтение стихов и, возможно, также историй в прозе. Почитатели Одина предвкушали и в самой Валгалле вечную битву, в которой они вечно будут убивать друг друга и вечно возвращаться к жизни, чтобы вновь начать бесконечный праздник.

В эпоху викингов, наряду с развёртыванием военной активности, наблюдался большой духовный подъём, который выразился в расцвете поэзии и изобразительного искусства.

“Животный стиль”, преобладавший в скандинавском искусстве со времени “Великого переселения народов”, утрачивает былую живость и силу. В 8 веке возникает новый стиль, опять-таки “животный”. Его наиболее характерные признаки: большая экспрессивность, пластичность, выпуклость, трёхмерность изображения. Наиболее распространённый мотив того времени – так называемый “хватающий зверь”, существо с большой головой и маленьким телом, с развитыми цепкими лапами. Фигуры зверей свёртываются в тугие узлы и застывают в угрожающих и загадочных позах.

“Хватающий зверь” изображённый повсеместно на предметах этого периода, очевидно, был особенно популярным художественным мотивом. Но наряду с ним вошли в моду и другие изображения: фигура так называемого “большого зверя” (некоего подобия льва), борющегося со змеем. Все эти изображения поражают огромной напряжённостью и силой. Диким оскалом пасти эти фантастические существа должны были отпугивать злых духов. Искусство и магия были нераздельны в эту эпоху: предметы искусства должны были помогать людям в их жизненной борьбе, приносить удачу и отгонять недобрые силы. Резные головы драконов и других сказочных существ, которыми украшали столбы в жилищах, штевни кораблей, изголовья кроватей, выполняли именно эти функции. Произведения резчиков и иных мастеров имели культовое, религиозное значение.

Grant Mamikonyan

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх