Представьте себе наверное самую противоречивую картину в истории Европы – гнев Божий обрушен на один из самых религиозных городов XVIII века в один из самых почитаемых церковных праздников. Огонь, вода, смерть – адское зрелище. Но в этом кошмаре в городе нетронутым остается только один район – район красных фонарей!
Сюрреализм или арт-хаусное кино? Нет, это землетрясение 1755 года в Лиссабоне.
Все началось солнечным португальским утром 1 ноября. Столица тогда была по-настоящему религиозным центром огромного региона. Концентрация церквей, соборов и монастырей в городе была колоссальной. Набожные португальцы искренне верили в то, что христианство – это истинно верный путь и потому не пропускали богослужения, а уж тем более в такой важный день, как День Всех Святых.
Сложно представить себе панику ничего не подозревавших молящихся в храмах людей, когда им на голову полетели куски кровли и массивные камни церковных стен.
За 200 километров от берега Атлантического океана произошел мощнейший подземный толчок (сегодня геологи оценивают магнитуду в 8,7 баллов), который достигнув Лиссабона разделил город надвое огромной трещиной.
6 минут внушительных колебаний разрушило огромное количество зданий и построек, а также погребло под обломками церквей несколько тысяч горожан.
Выжившие устремились к докам, и собрались на огромной площади, прося прощение у Господа за все согрешения. Благодаря его за то, что он остановил эту убийственную тряску.
Каково было их удивление, когда они заметили, что прибрежная вода стала стремительно отдаляться от доков, оголяя морское дно, усыпанное обломками старых кораблей. Но они и не предполагали, что принесет им это невиданное доселе чудо.
Неискушенные сейсмической активностью португальцы не знали, что землетрясение в прибрежных районах всегда сопровождается огромными цунами. Думаю, вскоре все молящиеся на площади поняли, что участь их неминуема. 20-ти метровая волна смывала все на своем пути. Несколько кварталов были уничтожены моментально, после цунами соединилась с рекой Тежу и могучий поток продолжил разрушать верхние районы города. Земля содрогнулась еще дважды после цунами и ввергла Лиссабон в небывалый пожар. Все церковные свечи, зажжённые по случаю праздника, разделили свое пламя с богатыми убранствами церквей, а потом и домов.
Вместе с домами обычных жителей горели и имперские амбиции Португалии. Крупнейшие рабовладельцы мира теряли в этот момент не только свои жизни, но и дворцы. Из-за 6 минут встряски мир лишился лучших образцов западноевропейской архитектуры. В огне погибла королевская библиотека редких книг на 70 тысяч томов и архивы путешествий Васко да Гамы. Сгорели бесценные картины Рубенса, Тициана, Корреджо. По трагической иронии пожар разрушил и новое здание оперы, которое носило название Феникс. Феникс, которому не суждено было возродиться.
Когда оставшиеся в живых горожане пришли в себя, премьер-министр Маркеш Помбал срочно разослал гонцов во все соседние области с опросником (таким образом положив начало науке сейсмологии), в котором необходимо было указать сколько было в регионе афтершоков, разрушены ли колодцы и как реагировали животные.
Вопрос про животных был особенно важным, потому что впервые в истории люди заметили, что животные могут чувствовать приближение стихии и стараются уйти выше в горы.
Но не только песики и котики наблюдали ужасы Дня Всех Святых сверху. Чуть выше основных районов города находился и район красных фонарей. Как ни боролись моралисты и церковники с жрицами любви, но статус портового города обязывал, как говорится. Они жили и работали обособленно и обычно не вмешивались в жизнь «нижнего» города. Но после трагедии 1 ноября многие пытались обвинить именно продажных женщин во всех напастях. Но они всегда парировали тем, что 90 тысяч благообразных граждан погибли страшной смертью во время молитвы, а грешниц и их гостей высшие силы помиловали.
Кстати, это противоречие стало основой для новых философских течений в Европе, включая концепцию теодицеи (подобные зерна невероятно быстро прорастали в почве эпохи Просвещения). Люди стали задумываться о справедливости Всевышнего, а также были сформированы предпосылки к распространению атеизма.
Лиссабонские события даже коснулись европейской лингвистики – дополнительный смысл обрели слова «основы, фундамент, сотрясения, толчок». И конечно нашли отражение в различных произведениях искусства.
Сегодня жители города и туристы могут прочувствовать масштаб трагедии, проехав на специальном автобусе прямо через руины женского монастыря Кармо, оставленного в полуразрушенном состоянии для потомков в память о зверствах стихии в далеком 1755 году.
Наталья Исаева
